XXXII Международный конгресс ИИСАА. 26–28 апреля 2023 г.

536 XXXII Международный Конгресс по источниковедению и историографии стран Азии и Африки Секция XIV о справедливости» ( dīnāt mīšarim ) и принятии титула «царь справедливости» ( šar mīšarim ) 1 . Некоторые исследователи утвердительно отвечают на этот вопрос, даже проводя параллели между законодательной деятельностьюДария I и вавилонского царя Хаммурапи 2 . По сравнению с концептом справедливости, принятым в Месопотамии 3 , в Персии эта справедливость также была дарована богом царю, и далее исходила непосредственно от царя по отношению к своим подданным. В древнеперсидских царских надписях наиболее распространенное иранское слово aṛta для обозначе- ния «справедливости» 4 встречается только единожды – в антидэвовской надписи Ксеркса, в виде наставления по поклонениюАрте, наряду с Ахурамаздой: «почитай Ахурамазду и Арту в бразмане» (XPh §4d: Auramazdām yadaḭšā ṛtācā brazmaniya ). В большинстве же других надписей в значении справедливости, правды, права выступают слова aṛštā- и  rāstā- 5 . Очевидно «справедливость», исходящая от царя, мыслилась древними иран- цами как «законность», одобренная Ахурамаздой. Особо примечательно, что древнеперсидское выражение в §63 Бехистунской надписи «по справедливости я поступал» ( upari ṛštām upariyāyam ), не причинял зла ни слабому, ни сильному, в параллельном тексте эламской и вавилонской версий надписи в § 51 переводится: «по законам я действовал» (DB. El. § 51; DB. Akk. § 51: ina di-na-a-tu a-se-eg-gu). Все идеи, представляющие царя защитником справедливости, выражены в концен- трированном виде во второй обширной Накше-Рустамской надписи (DNb), которая иногда в историографии называется «завещанием» Дария I 6 , и ретранслируются в надписи Ксеркса из Персеполя (XPl): «Я таков, что правому я друг, причиняю- щему зло – недруг; нет у меня желания, чтобы слабому сильный причинял зло, нет у меня желания, чтобы сильному слабый причинял зло» (DNb § 2a; XPl § 2а); «то, что правильно / справедливо – то моё желание. Я не друг лжецу» (DNb § 2b; 1 Eph‘al-Jaruzelska I. “Lightening the Yoke”: The Exercise of Power and Royal Legitimacy in the Ancient Near East // Orientalia. 2020. Vol. 89. No 2. P. 198–199. 2 Olmstead A. T. History of the Persian Empire. Chicago: The University Chicago Press, 1948. P. 120–128; Démare-Lafont S. dātu ša šarri. La «loi du roi» dans la Babylonie achéménide et séleucide // Droit et Cultures. 2006. Vol. 52. No 2. P. 15–17. 3 Westbrook R. The Character of Ancient Near Eastern Law // A history of ancient Near Eastern law / Ed. by R. Westbrook. Boston; Leiden: Brill, 2003. Vol. 1. P. 26. 4 Schlerath B., Skjærvø P. O. ii. Old Persian Aṛta // Encyclopaedia Iranica. 1987. Vol. II. Fasc. 7. P. 694–696. 5 Kent R. G. Old Persian: Grammar, Texts, Lexicon. New Haven, 1950. P. 171 (arštā- ‘rectitude’); P. 206 ( rāsta - ‘straight; right; true’); Schmitt R. Wörterbuch der altpersischen Königsinschriften. Wiesbaden, 2014. S. 239 ( ŗštā — ‘Recht; Gerechtigkeit’); S. 237 ( rāsta - ‘recht; das Rechte’). 6 Mitchell C. The Testament of Darius (DNa/DNb) and Constructions of Kings and Kingship in 1–2 Chronicles. Political Memory in and after the Per-sian Empire. Ed. J. M. Silverman, C. Waerzeggers. SBLAncient Near East Monographs 13. Atlanta: SBL Press, 2015. P. 363–380; Jonker L. C. Achaemenid Understanding of Law and Justice in Darius I’s Tomb Inscriptions: Are There Any Connections with Hebrew Bible Pentateuchal Conceptions? // Scandinavian Journal of the Old Testament. 2019. Vol. 33. No 1. P. 27–31.