Доклады Международного конгресса ИИСАА. Т. 1

II. Middle East, Caucasus and Central Asia / Ближний Восток, Кавказ и Центральная Азия 154 Proceedings of the International Congress on Historiography and Source Studies of Asia and Africa.Vol. I. 2020 из них «мозаичной» фигуры со «скульптурным портретом» — явление примечательное. Было ли его создание проявлением творческой индивиду- альности мастера-строителя или соответствовало определенной традиции, и если так — какой именно? Являясь неотъемлемым декоративно-художе- ственным элементом данной башни, скульптурное изображение могло быть и элементом охранительной магии, выполняя функцию покровительства и защиты. Последняя интерпретация является наиболее распространенной, тем более что наддверные антропоморфные орнаменты были довольно обычным элементом архитектурного декора. Вместе с тем есть и попытки персонификации образа: в частности, некоторые исследователи высказы- вают предположение, что это Святой Георгий. Характерно, что о христиан- ском храме в Малхисте упоминал, например, Александр Юльевич Бальшин (?–1927) 1 . Все предложенные трактовки имеют под собой достаточные основания, однако требуют более детальной научной аргументации, в част- ности, необходимо, определить характерное для локального мелхистинского сообщества мировоззрение и установить круг идей, нашедших отражение в петроглифах и «скульптурном портрете». Если говорить о мемориальной культуре, то в качестве объекта для сопо- ставления стоит обратиться к сопредельным регионам—в частности, к горной Грузии, где широкое распространение имели статуи, вполне реалистично передававшие внешний облик и прижизненные атрибуты покойного (одежду, боевое снаряжение, хозяйственные и ремесленные орудия). Изготавливались и каменные плиты «с горельефами, на которых высечена фигура умершего человека в полный рост, с характерными для конкретной эпохи элементами одежды» 2 . Типологический ряд можно было бы расширить. Что же касается непосредственно Чечни, то антропоморфные стелы из междуречья Хулхулая — Аксая (селения Галайты, Замай-Юрт, Бети-Мохк), относящиеся к единому этнокультурному кругу (VI–V вв. до н. э.) 3 , и камен- ные изваяния богов древнего пантеона — одно из ярких явлений в ее куль- туре. К сожалению, решение вопросов «о взаимодействии местных вкусов с привнесенными», о связи антропоморфных изображений «со средневеко- выми и современными надмогильными антропоморфными плитами, широко распространенными по всему Северному Кавказу, независимо от вероиспо- 1 Месхидзе Дж. И. Малоизвестные страницы Дагестано-Чеченской экспедиции 1923 г.: Материалы А. Ю. Бальшина «Разведка в Нагорной Чечне» // Кунсткамера. Этнографические тетради . 1998. № 12. С. 197. 2 Грузины / отв. ред. Л. К. Бериашвили, Л. Ш. Меликишвили, Л. Т. Соловьева. М.: Наука, 2015. С. 489–490, 491. 3 Багаев М. Х. Культура горной Чечни и Дагестана в древности и средневековье. VI в. до н. э. — XII в. н. э. М.: Наука, 2008. С. 73–78, 275, 278, 285, 300, 302, 305, 310, 315, 360–361.