XXX Международный конгресс ИИСАА. 19–21 июня 2019 г. Т. 1

Страницы российского востоковедения: к 150-летию академика В. В. Бартольда к 150-летию академика В. В. Бартольда (1869–1930). Ч. 1 39 к[ото]рые провел в Вашем и покойницы обществе на киевском вокзале. Для Вас и для нее это был, конечно, лишь случайный дорожный эпизод, для меня — источник живой воды и сноп света среди окружающей мглистой действительности. И теперь этой светлой странице — больше не повто- риться… Ваша супруга — покойница… Второй уж день прошел, как я полу- чил Ваше письмо, — и жгучее чувство боли не ослабевает, не заглушается; а сего дня (вечер субботы) даже больше щемит, чем при первом известии. И все время вспоминается ее добрый взгляд, устремленный на Вас, когда она о Вас говорила, или тот звук голоса, с к[ото]рым она рассказывала о смерти Валентина Алексеевича, или отдельные фразы о каких-нибудь мелочах даже, оставшиеся, однако, в памяти. И ужас охватывает — поду- мать, что над нею теперь тяжелый слой земли, непроницаемый мрак… и уста немы, и взгляд потух… И если ее смерть производит такое тяжелое впечатление на меня — то что же должны испытывать Вы ! Пошло было бы с моей стороны повторять Вам избитые слова утешения; но как хотелось бы мне быть сейчас возле Вас и крепко-крепко пожать Вам руку, молча, без фраз! Письмо Ваше почти совпало с прибытием, из Туркестана, сборника в Вашу честь, — и тут тоже пришлось испытать известное чувство горечи. Конечно, сборник издан превосходно, и статьи в нем интересные, — но почему же Ваш юбилей ознаменован лишь как дело небольшой группы лиц, а не был отпразд- нован в масштабе общерусском и европейском? И я, и очень многие сочли бы для себя более чем приятной обязанностью откликнуться в Вашу честь статьей, — и юбилейный Ваш сборник, конечно, был бы событием в ориенталистике, тем более что и заграница приняла бы в нем самое деятельное участие. Я собираюсь на днях писать к И. Ю. Крач- ковскому, и затрону перед ним этот предмет. Тут идет вопрос не только лично о Вас, а об известной полосе в науке, —полосе, к[ото]рую ознаменовать нужно еще теперь — смотром старых сил, пока они еще не угасли и не наступило грядущее безвременье. Я очень неравнодушно отношусь к затронутому вопросу, потому что чем ближе к смерти, тем ревнивее говорит во мне ориентализм, и я иногда целыми неделями не могу стряхнуть с себя мысли, что жизнь моя, под конец, сложи- лась не так, как того требует душа. В мае прошлого (1927) года я решился, может быть и несколько странным способом, сбросить с себя администра- тивные обязанности, чтобы по старому московскому — замкнуться в четырех стенах своей библиотеки. Просто отказаться от секретарства было для меня невозможно в силу разных товарищеских или общественных отношений, поэтому я постарался устроить дело так, чтобы сделаться для правящих кругов нежелательным лицом, к[ото]рое должно быть исключено из кандидатов в будущие секретари. Использовавши вопрос об украинском правописании, я